Корпоратив

Она уже здесь.

Первое, что я заметил.

Она прекрасна.

Второе.

Как держится такое платье — без бретелек?

Третье.

Все прочее — рисунок света, дрожащий от басов, начальники, и лицемерие в их подбородках, рисунок света на ее лице, начальники, их добрые и милые улыбки, багрово-черный банка флаг, багровая помада на ее губах, и черные чулки, толпа коллег, растерянных, нарядных, разбившихся по группкам, стремящихся напиться, чтоб праздник побыстрее начался, ее бокал с шампанским, как символ, и атмосфера пред-вкушения, у всех, у каждого, и у нее, и даже у меня.

Четвертое; а дальше не считал.

Вру, вру. Считал, пока не сбился.

Темнеющие кончики волос, и невозможно белые, неидеальные, прелестно нежно выступающие зубы, ими кусать, впиваться бы, она лишь улыбалась, хохотала. Стакан, и запах кабинета химии из школы. Еще стакан, за ним другой, и третий. Пришел забыть, что ухожу. Последний праздник, и скоро две недели истекут. А девочка из кадров знает, и хочет обниматься, и я хочу — тепла чужого тела, моя рука, на удивление обоим, уже знакомиться с коленкой и с бедром, сквозь волосы нашел я мочку ее уха, нам хорошо, и этого ничего не значит, абсолютно. Людей, которых не люблю, умею целовать. И обнимаю крепче тех, что не важны. И жарко глупости шептать предпочитаю тем, которые не явятся во снах. И танцевать — с красотками, чья плоть и чьи касания не будоражат.

Они не менее прекрасны. Просто не мои.

Она — другое дело. Слова, что будут дальше, будут лгать. Она — другое дело, совсем иной, волшебный коленкор. Не внешность, и не платье, не худоба, ее слова, и взгляд, и ум, ее слова, характер, мягкость, ее способность понимать, ее способность понимать меня! Ее рука, что на моем плече. Ее привычка мне лохматить волосы, и смех, ее сопровождающий, живой, немного детский, лишь ей одной принадлежащий. И семь, семь с половиной вежливых отказов, отказов, что дают надежду, отказов, каждый из которых я мог бы акварелью написать, и их бы приняли в любой музей, отказов, каждый из которых мой, мой личный, персональный гербарий глупых чувств.

В такси я ехал с девочкой из кадров. Пока она, меня обняв, плыла в тумане пьяных дебрей, я смску ей писал. И удалял. И вновь писал. Я не признался в увольнении. И не сказал, что боле я ее не встречу. Я, осмелев, лишь селфи сделал с ней — на память. В моем гербарии еще одна свободная страница.

Ужасный вечер — думал поутру. Угар с случайными людьми, которые на пьяные часы становятся родней. «Люблю», — кричат тебе, ты веришь, и сам кричишь в ответ: — «Семья!». Три минералки, получасовый душ, и понимаешь:

Иллюзия.

Иллюзия.

Мираж.

Но ночь пылала правдой. Никто не лгал, никто не притворялся. И даже я, я самолично каждый сделал выбор. Восьмой попытки испугался тоже я. Зато остался телефон с картинкой. Она все еще здесь. Теперь уж навсегда.